— Нееет! — я страшно закричала и вскочила на ноги. С дикими воплями начала разбрасывать попадавшиеся мне под руку вещи. Затем упала на колени, поранив руку осколком разбившейся вазы. В глазах стояли слёзы, безумие, я прерывисто дышала от боли глубокого пореза и отчаяния. Сердце бешено колотилось в груди. Я опять резко соскочила, побежала в коридор, дрожащими руками открыла дверь. Вот я уже на улице. С ладони капает кровь, я заматываю рану платком, найденным в кармане кофты. Я не замечаю, что почти не зашнуровала кеды, мне было всё равно. Я быстрым шагом шла по улице, смотря под ноги, чтобы люди не увидели слёзы и ужас на моём лице. Не знаю, как мне удалось так быстро добраться до больницы… Я широко распахиваю двери и продолжаю идти по коридору.
— Девушка, туда нельзя! Приём посетителей закрыт, уже поздно!
— Там… мои… родители… — я еле могла говорить и долго подбирала слова.
— Они, наверное, в реанимации, и туда нельзя, — ещё раз повторила медсестра в регистратуре.
Я чуть слышно ругнулась и тяжело опустилась на скамейку. Боже мой, сердце уже в висках стучит…
— Зачем вы сюда сели? Завтра навестите, больница закрывается…
— Ты не понимаешь?! — с моих губ опять сорвалось ругательство, я развернулась и ушла.
Я не понимала, как могла быть сегодня такой счастливой, всё казалось мне жалким и вообще незначительным по сравнению с этой катастрофой. Только сейчас я начала понимать, как много значили для меня родители.
Привычное ворчание мамы, понимающая улыбка папы — как мне всего этого сейчас не хватало… Я чуть не взвыла от боли и пустоты в душе, но вместо этого с раздражением пнула валявшийся под ногами кусочек какой-то железки. Она жалобно звякнула и откатилась в сторону. Я тут же вспомнила, как скинула утром будильник со стола, как услышала голос мамы… «Даже в выходной не даёшь поспать!» Эти слова долго крутились у меня в голове. От мысли, что я могла последний раз слышать этот голос, становилось страшно. Я присела на лавочку на автобусной остановке. Было 22.30. Людей возле больницы становилось всё меньше. Наконец окрестности этих улиц совсем опустели. Потом оказалось, что я пропустила 20 звонков от Леры. Надо бы перезвонить…
— Ленка! Я тебе звоню-звоню, а ты трубку не берёшь! Где ты? — Лера была очень взволнована.
— Всё нормально, я на остановке возле больницы… — я говорила каким-то слабым тихим голосом.
— Да ты что, так далеко, а уже поздно и неизвестно, кто там ещё ходит! Артём уже и так за тобой пошёл!
— Что? Артём?.. — я даже слегка удивилась и на миг забыла про катастрофу, и что случилось с родителями. Затем чувство раздирающей тоски и боли снова сжало мою душу.
— Да, он пошёл! Я встретила его во дворе, когда сама уже хотела за тобой идти, всё рассказала. Он, видимо, догадался, что ты будешь возле больницы, — сказала Лера.
Я всматривалась в темноту и заметила приближающегося ко мне парня. Не глядя сбросила, даже не дослушав, что говорила Лера.
— Лен… Я знаю, что случилось. Сочувствую тебе. — Артём встал рядом со мной, прислонившись к столбу. Тон его мне показался таким спокойным и равнодушным, что я не выдержала:
— Да что ты вообще понимаешь?! У меня родители, может быть, умрут, а вы все так равнодушно со мной разговариваете! Как будто ничего и не случилось! Всем всегда было на меня плевать!
Я ещё долго кричала на всю улицу как сумасшедшая. Потом тихо всхлипнула и села на бордюр, наклонив голову.
— Эй, Лена, ты меня слышишь? Лена! — Артём слегка потряс меня за плечи. Я побледнела, глаза невидяще смотрели куда-то в темноту. Последнее, что я видела и чувствовала, был нежный взгляд Артёма и сильные руки, подхватившие меня…
