«Темнота»
Многие люди думают, что одиночество — это иллюзия. Но это не так. Одиночество — нескончаемая реальность. Я это понял уже давно, ещё в первый день моего пребывания здесь. Где »здесь»? В психбольнице, рядом с которой растёт огромная сирень.
Я живу от укола до укола. От редких светлых мыслей до хриплой боли, глухих стонов и темноты. Нет, даже не до темноты. До бездны. После того, как ты получишь свою дневную дозу успокоительного, ты на время забываешь такие слова, как »сознание» и »чувства». Ты просто лежишь на кровати в бессознательном состоянии, а где-то в глубине души радуешься, что на пару часов ты забудешь о своей жалкой жизни. И с какой печалью ты вглядываешься в пустоту, когда снова приходишь в сознание, когда начинаешь понимать, что боль не заменит тебе твоего существования.
Знаете, наверное, из прошлого я точно помню только своё имя. Меня зовут Наг. Наг Хайтфорд… Свой последний день рождения я отмечал три года назад. Мне тогда исполнилось тринадцать лет. Сейчас мне шестнадцать… Дни превратились в вечность, часы — в пустые отрезки времени, минуты — в нудный отсчёт, а секунд для меня не существовало. Мои когда-то ярко-голубые глаза стали серыми, иссиня-черные волосы перепутались, так как я редко расчёсывался, а моя кожа стала бледная, как снег. Не очень радостный портрет, не так ли?…
Сегодня мой день ничем не отличался от других. Меня разбудили ровно в восемь часов утра. Остальные четыре часа я покорно ждал своей дозы. В двенадцать часов пришли они. Врачи, которые хотели казаться добрыми к своим пациентам, ежедневно, не замечая наших криков и просьб, »помогали» нам своими уколами. Я уже смирился с каждодневной, непрерывной болью, и поэтому не старался особо кричать или вырываться. Но однако, всё ещё надеясь на »доброту» врачей я хриплым голосов произнёс: »Пожалуйста, не надо…» Но напрасно я верил. Дальше последовал всё тот же ответ, что и всегда: »Не волнуйся, тебе станет легче.» И моё тело снова пронзила эта боль. Из глаз хлынули слёзы, я зажмурился, и, как бы я не хотел, из меня вырвался тихий стон безысходности… Они ушли. После этого моё тело будто парализовало. Слёзы стекали по щекам. Я бесчувственно лежал на кровати, бессмысленно вглядываясь своими туманными глазами в белый потолок, будто ища там что-то, что может мне помочь. Боль не оставляла моё тело и я не мог пошевелиться. Мне не хотелось даже думать о том что вечером мне предстоит тоже самое. А потом я услышал знакомый звук. Тяжёлые капли дождя ударялись об асфальт. Я закрыл глаза и стал слушать.
Примерно через час я начал приходить в себя. Мне стало легче и я попытался встать с кровати. Первая попытка была неудачной. Ударившись коленкой об холодный кафель, я повторил попытку, и всё таки как-то доковылял до окна. Я сел на подоконник и прислонился головой к стальной решётке. Передо мной была огромная ветка сирени. Дождь ещё не кончился. Я заплакал… плакал не от боли, а от понимания, что моё существование уже никому не важно… Я закрыл лицо рукой, будто кто-то мог увидеть мои слёзы. Я ещё чувствовал дождь, я любил дождь. В нём можно »спрятать» свою, ещё не до конца безнадёжную изорванную душу… Я ещё долго смотрел в то свободное пространство. Лично я здесь понял одно — человека отправляют в больницу для душевнобольных не для того, чтобы »вылечить» его душу, а для того, чтобы её окончательно уничтожить. Если с тобой что-то не так, они не станут тебе помогать, они забудут про тебя… как будто тебя и не было… Вместе с дождём я слышал своё тяжёлое дыхание и медленный стук сердца, который разносился эхом по палате. Я не заметил как заснул. Проспал я примерно три часа. Я открыл глаза. Передо мной всё та же пустынная палата, в которой только и есть раковина, кровать и тумбочка. Я слез с подоконника, и подошёл к кровати… У меня вдруг сильно забилось сердце, и резко нахлынула дрожь. Меня затрясло, стало трудно дышать и потемнело в глазах. Всё поплыло. Я не нашёл ничего, что помогло бы мне устоять на ногах, потерял сознание и рухнул на пол.
Я почувствовал чьё-то прикосновение и приоткрыл глаза. Передо мной сидел Кай — медбрат этой больницы. »Ну как ты?» — спросил он. Я промолчал, я ждал что будет дальше. Он взял шприц, наполнил его какой то голубой жидкостью и взял мою руку. В моей голове воспроизвелись все следующие ужасные события. Я выдернул свою руку из его руки и начал судорожно бормотать что-то невнятное: »Кай, пожалуйста… нет…не надо…я, я не хочу…подожди…мне больно, пожалуйста…». »Не бойся, это не больно» — ответил он, улыбаясь, сильнее сжимая мою руку. На этот раз я с силой вырвал руку и закричал. У меня началась истерика. Я больше не смог это терпеть. Я громко кричал, глотая слёзы и бил кулаками по кровати. Кай позвал санитаров и они привязали меня. И как я не вырывался, он всё таки вколол мне успокоительное. Это была моя последняя доза. Меня снова поглотила темнота. Теперь она осталась со мной навечно. Я больше не чувствую боли… Я… Я так рад…