Я шла по трассе, захлёбываясь слезами. Мне было всё равно, что сейчас очень темно, десять вечера, и я пропустила последний автобус. Ведь мой брат умер. Мой Джереми умер, умер в свой день рождения! В моей душе всё горело и сжималось от невыносимой боли от потери родного человека. Я закрывала глаза, и передо мной стояло улыбающееся лицо Джереми с весёлыми зелёными глазами. Я сгибалась пополам от душивших меня рыданий и всхлипов.
— А завтра мы будем вместе опять, — напевала я сквозь слёзы. Наконец я, не в состоянии больше идти, упала на колени на обочине дороги. Через пару минут в тишине, которую нарушали ветер и мой плач, я услышала звук приближающегося автомобиля. Я зажмурилась от ярких фар, ослепивших меня. Из машины выскочила знакомая фигура с взлохмаченными волосами.
— Эшли! — воскликнул Билли, подбегая ко мне и поднимая на ноги.
— Оставь меня, пожалуйста… Я не хочу возвращаться в ту жизнь, где не будет Джереми…
— Я уверен, что он не хотел, чтобы ты морально умирала, — говорил Билли, подхватывая моё обессиленное дрожащее тело. — Он хотел, чтобы ты жили.
Поздно, Билли, я уже умерла внутри.
Билли отвёл меня домой. Я перестала плакать, лишь смотрела в одну точку и была в каком-то отчуждённом от всего мира состоянии.
— Эшли, дорогая! — мама крепко прижала меня к себе. — Где ты была?
— Ты не знаешь?
— Что не знаю?
— Тебе не сообщили… Джереми умер.
Следующие несколько минут прошли в полном молчании. Мама медленно опустилась на диван, а мы с Билли продолжали стоять.
— Нет… — мама закрыла лицо руками. Мой взгляд случайно упал на фотографию на полке. На ней мы были все вместе: я, Джереми и мама. Из глаз опять полились слёзы. Билли приобнял меня. Ничто не нарушало картинку тихого семейного горя. И наша жизнь никогда уже не была прежней.
***
Через несколько дней должны были состояться похороны. Мама почти всё время плакала. А мои слёзы будто кончились. В душе лишь что-то сжималось от осознания произошедшего. Это больно. Очень.
Я сидела возле окна, подперев щёку рукой. На улице медленно зажигались фонари, с форточки тянуло прохладным осенним воздухом. Внезапно раздался звонок в дверь. Я сидела одна, в квартире было темно, поэтому я не сразу сообразила, что нужно делать. Пару раз напоровшись на мебель и еле слышно ругнувшись я, я открыла дверь.
— Ну, здравствуй, дочка.
На пороге стоял мой отец. Он сильно изменился за эти годы. Я не ожидала увидеть его в дорогом костюме, аккуратно подстриженным и в туфлях вместо потрёпанных кед. Но взгляд его остался прежним — чуть блестящим с лёгкой усмешкой в переливах зелёного оттенка.
— Что ты здесь делаешь? — резко спросила я. Отец нахмурился.
— Джереми умер. Он мой сын и…
— Да? А чем ты думал, когда ушёл от нас? Ты считал нас своими детьми тогда?! — во мне закипела ярость. Как этот человек может вдруг объявляться в нашем доме спустя семь лет, на протяжении которых ему было на нас плевать?
— Узнаю свой вспыльчивый характер, — отец чуть улыбнулся. — Может быть, ты впустишь меня?
— Знаешь, детка, ты выросла и должна меня понять, — продолжал отец, садясь в кресло. — Людям свойственно меняться, по-другому видеть свои поступки. Я решил вернуться…
— Возвращение блудного папы, как трогательно, — съязвила я. Отец резко вскочил и схватил меня за руку, обжигая моё лицо горячим дыханием:
— Никто не смеет разговаривать со мной в таком тоне.
— А то что? Похоронишь дочку вместе с сыном?
— Когда придёт мать, и мы с ней поговорим, тогда и посмотрим, кто кому будет дерзить, — прошипел отец, злобно сверкая глазами.
— Я не боюсь обидеть тебя, Джимми Робинсон. Твоя рана от обиды несравнима с моей душевной болью, — спокойно сказала я, хотя внутри меня трясло, и высвободилась из хватки отца.
Этой ночью я не смогла уснуть. Не успев разобраться и успокоиться с чувствами после смерти брата, я столкнулась с новой проблемой. Не могу сказать, что я совсем не любила отца. В голове иногда всплывали хорошие и счастливые моменты из моего детства. Но эти крохи тепла, которые покоились где-то в самом отдалённом уголке души, не могли перекрыть реальные чувства.
Под утро с ночной смены вернулась мама. Я решила не выходить из комнаты, пока она сама ко мне не зайдёт. Я слышала приглушённые голоса родителей в зале. Моё сердце словно выстукивало каждую секунду этого томительного ожидания решения мамы. Я напряглась, когда дверь комнаты начала медленно открываться.
— Эшли, я простила его.
***
***
