Внимание. Это про любовь. Разбавляю ванильные рассказы ванильным рассказом — сгущенку со сгущенкой мещаю.
Теперь поговорим о целях (почему я это публикую). Важно узнать:
1) Все ли понятно
2) Было ли все очевидно с самого начала
3) Ести ли в этом смысл
4) Ошибки, замечания.
Мне вот лично нефига не понятно. Оцените по четному, очень прошу. Без всесевелинского доброго отношения к модератору.
Только Джарва поймет о ком это.
Жарким, сухим, обжигающим горло воздухом веяло от картины – он смотрел на нее уже минут пять, неотрывно – шли вереницы людей и верблюдов – минут пять шло сканирование системы — «легче верблюду пройти сквозь игольное ухо». В безмолвной тишине двигались куда-то по песку люди-животные и животные-люди, дышало жаром и колючим песком. Он даже почувствовал, как песок засыпался за шиворот рубашки – защекотало, оцарапало.
— Здравствуй.
И обдало холодным потом. Побежали мурашки. Он развернулся, облизал засохшие губы. Ответил:
— Здравствуй. Как ты?
— Тебе виднее. – Улыбнулась она и села удобней. Замерцала тонкая, почти прозрачная кожа, вся она будто засветилась – чудо.
Затянулось молчание.
— О чем ты сейчас думаешь? – спросила она, чуть наклоняясь. Что-то где-то пискнуло, застрочила запись.
— Программа постоянно дает сбой, — улыбнулся он и перевернул изображением вниз фоторамку на столе. – Я должен выполнить заказ в ближайшую неделю и никак не могу понять, где там ошибка. Все боюсь, что они позвонят, а у меня еще ничего не готово.
— Тогда, мне кажется, что ты занят не тем, — засмеялась она, передернула плечами, положила руку на стол и взглянула на кольцо на пальце.
— Сколько мы женаты? – спросила вдруг она.
Он задумался, хотел накрыть своей ладонью ее ладонь, но передумал, отдернув свою руку в последний момент. «Якорь сработал» — скупо отметил он про себя.
— Двести восемьдесят суток. И еще двадцать один день.
Она замолчала, задумавшись. «Нет, не молчи! Прошу» — хотелось крикнуть ему. Но он лишь щелкнул кнопкой на клавиатуре: открылось окно с бегущей диаграммой.
— Верно. – Ответила она наконец. – Все в порядке?
— Да. Нет. Что-то изменилось между нами.
— Например?
Он хотел сказать, что раньше она задавала в сотню раз больше ставящих в тупик вопросов, что раньше не было между словами этих долгих, ненужных пауз, не так часто она передергивала плечами (очаровательное движение неудовольствия раньше всегда было кстати!). Но это было все не то, не тем. А семейный разговор нужно было продолжать.
— Ты не была такой. Ты стала холодной. – Сказал он сотню раз слышанные в мелодрамах слова и тяжелый ком подкатил к горлу.
— Прости. Так бывает, — ответила она, вновь передернула плечами.
«Может, тогда развод?» — подумал он в шутку, вспоминая, как она говорила, что не сможет жить с ним по-другому, «как все», в неуюте, холоде. «Здесь и вправду холодно». Таймер щелкнул, показав, что три минуты «семейной беседы» пройдено, затрещал дальше. Он посмотрел свои графики, вспомнив, что нужно было продолжать разговор.
С ней, с ней прежней, это не было бы проблемой. А теперь… Мысли подбросили его, завлекли.
— Может, сходим куда-нибудь? – спросил он, словно отойдя после долго сна.
— Эй?.. – протянул он.
Она сидела, замерев.
— Ты меня слышишь?
Кривые диаграммы на мониторе подскочили до предела. Щелкнул таймер. Оборвалась запись. «Обнаружен сбой» — выплыло на экране. Сканирование завершено.
В соседней комнате зазвонил телефон; заплакал ребенок. Он сидел не шевелясь, смотрел на ее безжизненную фигуру, застывшую теперь только на экране. Когда-то они называли это «убийство двух зайцев» — заяц-голографирование и заяц-ИИ. Зайцы были живы. Умер охотник. «Нужно будет еще с ней поговорить» — подумал он, запуская сканирование заново и чувствуя, как затягивает его эта виртуальная бездна.
Телефон настойчиво звонил; ребенок продолжал захлебываться в плаче. Он двинулся к выходу из кабинета, задел ногой оставленные у стола пустые бутылки. «Черте что! Она бы меня прикончила за это! – подумал он. — Нужно выбросить!». Он нагнулся, что бы собрать стекло. «Нужно жить. Она не простила бы мне апатии!». Сказал:
— Уже иду, малыш! – и двинулся к выходу. За спиной раздалось, обдавая холодным, леденящим потом – ее голос:
— Здравствуй.