Only the devotee will not betray
Городок где жил Витька – Верея (московская область) был тихий весть в садах огороженных ветхими заборами. В тех садах росло великое множество "родительской вишни» «яблок — скороспелок, терновник и красных пионов. Тихий и патриархальный был городок. Под праздники, особенно в пасху, когда колокола всех тридцати церквей начинали трезвонить, над городом поднимался гул, хорошо слышный в деревеньках, раскинутых на двадцать километров в окружности.
Благовещенский колокол заглушал все остальные. Колокол Спасского монастыря был надтреснут и поэтому рявкал отрывистым дребезжащим басом. Тоненькие подголоски Никольской обители звенели высокими, звонкими переливами. Этим трем запевалам вторили прочие колокольни, и даже невзрачная церковь маленькой тюрьмы, приткнувшейся к краю города, присоединялась к общему нестройному хору.
он любил взбираться на колокольни. Позволялось это мальчишкам только на пасху. Долго кружишь узенькой темной лесенкой. В каменных нишах ласково ворчат голуби. Голова немного кружится от бесчисленных поворотов. Сверху виден весь город с заплатами разбросанных прудов и зарослями садов. Под горою — Теша, старая мельница, Козий остров, перелесок, а дальше — овраги и синяя каемка городского леса.
Отец Витьки был солдатом 12-го Сибирского стрелкового полка. Стоял тот полк на рижском участке германского фронта.
Я учился во втором классе реального училища. Мать его, фельдшерица, всегда была занята, и он рос сам по себе. Каждую неделю направляешься к матери с балльником для подписи. Мать бегло просмотрит отметки, увидит двойку за рисование или чистописание и недовольно покачает головой:
— Это что же такое?
— Я, мам, тут не виноват. Ну что же я поделаю, раз у меня таланта на рисование нет? Я, мам, нарисовал ему лошадь, а он говорит, что это не лошадь, а свинья. Тогда я подаю ему в следующий раз и говорю, что это свинья, а он рассердился и говорит, что это не свинья и не лошадь, а черт знает что такое. Я, мам, в художники и не готовлюсь вовсе.
— Ну, а за чистописание почему? Дай-к-а твою тетрадку… Бог ты мой, как наляпано! Почему у тебя на каждой строке клякса, а здесь между страниц таракан раздавлен? Фу, гадость какая!
— Клякса, мам, оттого, что нечаянно, а про таракана я вовсе не виноват. Ведь что это такое, на самом деле, — ко всему придираешься! Что, я нарочно таракана посадил? Сам он, дурак, заполз и удавился, а я за него отвечай! И подумаешь, какая наука — чистописание! Я в писатели вовсе не готовлюсь.
— А к чему ж ты готовишься? — строго спрашивает мать, подписывая балльник. — Лоботрясом быть готовишься? Почему опять инспектор пишет, что ты по пожарной лестнице залез на крышу школы? Это еще к чему? Что ты — в трубочисты готовишься?
— Нет. Ни в художники, ни в писатели, ни в трубочисты… Я буду матросом.
— Почему же матросом? — удивляется озадаченная мать.
— Обязательно матросом… Вот еще… И как ты не понимаешь, что это интересно?
Мать качает головой:
— Ишь, какой выискался. Ты чтобы у меня двоек больше не приносил, а то не посмотрю и на матроса — выдеру.
Ой, как врет! Чтобы она меня выдрала? Никогда еще не драла. В чулан один раз заперла, а потом весь следующий день пирожками кормила и двугривенный на кино дала. Хорошо бы эдак почаще!
-Мам, а ты возьмешь мне щенка, у всех есть а у меня нет!
-закончишь этот год хорошо, возьму. А вообще кто за ним ухаживать будет? — хмуро спросила мать.
-я, я буду!
-но, ладно.
следующий день
Витька встал, с постели зашел в чулан, смотрит, а там щенок лохматый такой, сам черный, а лапы как носочки, белые!
-А! собака, как же звать тебя?
Он взял, щенка подбежал к маме и сказал: Спасибо!
-за что это спасибо? Откуда ты эту скотину взял, а ну ка отнеси обратно!
-ну, мам! Смотри, какой красивый! Давай оставим!
мать нахмурилась, но сразу повеселела и сказала: Если ты закончишь год хорошо, то мы его оставим, пока пускай живет у нас, но если он нагадит или что-то в этом роде, то в поле и расстрел если ты закончишь год плохо, то в поле и на расстрел и ещё выдеру, за то что заставил отца такой грех на душу взять!
-хорошо, маменька, всё будет хорошо!
прошло 3 недели
Витька закончил учебу, за это время они сблизилась с Тимкой, но плохо закончил год, но мать разрешила его оставить видит, как они сблизились, да и собака хорошая!
1 глава.Первые дни.
Вот так Виктор Иваныч и полюбил собак, матросом он не стал, но журналист хороший, а его хобби это охота.
Жалобно и, казалось, безнадёжно он вдруг начинал скулить, неуклюже переваливаясь туда-сюда, — искал мать. Тогда хозяин сажал его себе на колени и совал в ротик соску с молоком.
Да и что оставалось делать месячному щенку, если он ничего еще не понимал в жизни ровным счетом, a матери все нет и нет, несмотря ни на какие жалобы. Вот он и пытался задавать грустные концерты. Хотя, впрочем, засыпал на руках хозяина в объятиях с бутылочкой молока.
Но на четвертый день малыш уже стал привыкать к теплоте рук человека. Щенки очень быстро начинают отзываться на ласку.
Имени своего он еще не знал, но через неделю точно установил, что он — Тимка.