Это не единое произведение.
Это — много маленьких жизней в одном скелете.
Никаких связей (а тем более, стилистических) кроме сюжетных искать здесь не надо.
Каждая строфа имеет свою законченную боль, поскольку я писала это три недели.
Вот и всё.
Просыпаться умертвием, помнить тебя одну.
И впитали мои полотенца твой нежный запах.
В пенистой аллегории ванн без тебя я иду ко дну.
Это значит, я бегу за тобой на запад.
Кровью алеют мои параллели, нуждающиеся в тебе.
Тебя выпить елейно, маниакально жаждут губы мои.
Твои глаза зеркальные разбить и об них расцарапать
все свои пальцы.
И бежать к тебе мимо изрешечённых дымов фасадов домов
по сырой земле, пепел пальцами теребя.
Если можно продать человека на органы и на кровь,
то сколько денег я выручу за себя?
Фельетонная эра тебя не коснулась. Я сохраню череп твой.
И читать это имя в висках твоих – искусней нет ремесла.
Я бегу к тебе и в небо клонюсь головой.
Почему же ты врёшь, почему ты из их числа?
И предательств матовых течёт сыть,
первозданным небом давясь окольно.
Можешь хоть по-волчьи теперь завыть.
Мне не больно.
Я бегу к тебе. Вытекают глаза из глазниц
и которую вечность постыло не хочется спать.
Сколько можно ещё падать ниц и плодить тупиц?
Сколько можно ещё ждать?
Память входит в вены как героин. Я
наизусть тебя знаю и презираю,
мой родной Колосс на ногах глиняных,
развалившийся в двух шагах от рая.
Крови жаждет новорождённый, впитанной с молоком.
О порфиры новопреставленных вытираю свои пальцы.
Сколько вечностей нужно сглатывать в горле этот предательский ком,
если я захочу остаться?
По кварталам, полным агонии и девиц,
я ищу тебя в этой зыбкой морфеме лиц.
Твою бронзовую преамбулу, восковую завязь всех трав.
Я отрежу руки любому ботанику, кто прикоснётся к тебе, и окажусь прав.
Вот так ты и не веришь мне, как не верят в пропагандистскую болтовню, как не верят гражданкам, разодетым в лучшее ню
по-парижски разряженные их любови. Так и я не верю в твой лживый шарм, ведь на деле не стоишь ты ни гроша, будь ты даже принцессой крови.
Но ты можешь растечься седой Луной, пусть хотя бы даже и не со мной, пусть из глаз твоих вытекает гной,
но ты сможешь переродиться. Просто верь мне, бронзовая моя. Ничего ведь не происходит зря.
Только мы вдвоём происходим зря. Просто дай мне снова в тебя влюбиться.
По бычкам сигаретным бегу к тебе, упираясь пятками в тротуар.
Умиравший верным и молодым был духовно стар.
А локтями кутаясь в небеса, выдвигая рёбра в траву измен.
Сто шагов до вечности и до тебя. Что просить взамен?
Толпы граждан стонут, давясь хлебом.
Вот тебя обратно отвоевать бы,
мой первопрестольный улус. Небо,
улыбаясь, спит на твоей кровати.
Век ракет и продажных шлюх. Сколько крови брод’ит?
А над нами восходит небо, искрится шипами роз.
И куда нам идти? Куда нам теперь идти
убивать генофонд, преломляя время в исходный рост?
Целовать тебя язвами, выпить весь гнойный яд,
увести тебя на край света в полянах сушить полынь.
И смотреть, как ты плачешь, как прячешь в росу свой взгляд
и целуешь губами тёплыми закостенелую стынь.
Растекусь пятном ртути, каплей венозной крови
по паркетам общественного заведения.
Как мы вшагиваем в вечность, почти что вровень,
на ходу теряя суть, оболочку и зрение.
И как гаснут звёзды в мирской синеве,
мы пускаем корни в пожухлой траве.
Нас всегда было двое (или же две),
а теперь нас чертовски много.
как искренне я прошу детальных отзывов!