4 Глава.
Осколки воспоминаний.
***
Это было очередное задание, где нужно было испортить жизнь одному из зажравшихся стариканов, которые то и делают, что ищут возможности сгрести как можно больше деньжат. Внести немного драмы в жизнь богатенького буратины было не так сложно. Один из способов был найден и отправлен мне, как всегда в конверте.
«Цель задания – Климент Берч.
Добыть документы на разрешение стройки игорного заведения».
Ещё в конверте лежала таблетка.
Те самые бумажки находятся у пешки Климента. Вильям Холл – это человек, не только работающий на старика, но ещё и подрабатывающий в дурке.
Пришлось проникнуть туда, прикидываясь психом.
Психбольница – странное место. Крики, возгласы, смешки, рыдание — все эти звуки издающиеся пациентами, не давали расслабиться. До безобразия чистые помещения жутко раздражали, а ярко светящиеся лампы, резали глаза тонкими лезвиями. Бывать в подобных местах, до этого случая, мне не приходилось, да я и не особо рвался. Но теперь, хочешь, не хочешь, а поручение выполнить придётся.
Работники, явно привыкшие к поведению больных и к их выходкам, спокойно занимались своими делами, под усыпляющую музыку, сливающуюся с воплями, доносящимися из палат.
Меня упекли в палату с тремя людьми. Девушка и двое молодых людей.
Как я узнал ранее, порывшись в архивах, девушка – Мариана Кросс. После сильного потрясения, слетела с катушек и перерезала всех членов семьи, находящихся в тот момент рядом с ней. После чего, девушка и себя без внимания не оставила, воспользовалась теми же самыми ножницами, и левого глаза как будто и не было. Сейчас она выглядит спокойно, но, если в поле её зрения окажется какой – либо режущий предмет, девушка сразу же начинает терять рассудок, а здравомыслие улетучивается от неё в неизвестном направлении.
Второй больной – парень высокого роста, Эррол, фамилия у него была сложная, потому я и не стал читать её до конца. Ну, очень молчаливый, до сих пор не вымолвил и слова, а только пялился в один угол комнаты, будто там другая вселенная. Информации про эту особу было не так много, но её было достаточно. Трудно сказать, но у этого парня импульсивное расстройство личности, он эмоционально неуравновешен. Не ясно с чем это связано, но каждый четверг, ровно в 18:36, этот чудак теряет контроль и всякое самообладание, присущее ему.
И последний, третий, совсем молодой. Рикард. В том, что он больной, я не сомневался вообще. Этот экземпляр обладал раздвоением личности. Нет, я бы даже сказал, он обладал не двумя личностями, как это обычно бывает, а сразу ордой личностей. Находится с ним в одном помещении, то же самое, что и находится в помещении с сотней неуравновешенных маньяков. Но главное, что личности, меняются практически ежеминутно.
Вот в такой компании мне пришлось находиться четыре дня, до тех пор, пока я не достал эти бумажки, чёрт бы их побрал, их и этого старого хрыча, вместе с его прислужником.
Вильям оказался на удивление неосторожным, его фотография также была в конверте, найти его кабинет было также просто, как и отобрать леденец у ребёнка. В первый день, я следил за персоналом и выяснял, где находится кабинет Холла. Вильям был кем-то вроде заведующего…
На второй день, мне удалось попасть в его кабинет, это было обследование или что-то на подобие этого. Когда меня к нему привели, он посмотрел на меня, а затем, начал что-то писать в толстую тетрадь. После того, как он что-то накарябал на листках, ещё раз посмотрел на меня, но на этот раз в его глазах было не безразличие, а… сострадание? Одарив меня своим взором, он побрел к двери в кабинете и, зайдя в помещение, прикрыл за собой дверь, не закрыв её до конца. Судя по всему, там был ещё один работник. Долгая и нудная болтовня. К концу беседы, голоса стали тише и серьёзней. «Подсыпай ему больше». Открылась дверь, и вышел Вильям. Я воспользовался шансом и всё-таки нашёл, то, что искал. Холл снова принялся водить ручкой по бумаге, а меня вывели за порог и проводили до палаты.
Третий день был ужасен. Головокружение и тошнота – все, что происходило со мной в этот день. По голове будто стучали огромными молотами, создавая хаос внутри, и не давая ни одной мысли проникнуть. Сквозь пучину не стихающих ударов, выплыли слова, те самые, что я услышал в кабинете, где нашёл бумаги, вспомнил про конверт и таблетки в нём. Так вот для чего они были нужны. Хорошо, что я взял их с собой. Выпив таблетки, я думал, что боль в голов исчезнет в миг, наивный. Весь ужас прошёл только на следующий день.
День четвёртый был не из лёгких, но он был очень насыщенным. Тяжело подняв голову, с подушки, в которой порядок установлен ещё не до конца, я пытался хотя бы сделать наброски на план по побегу из этого места. Прошёл час. Никакого плана я так и не составил. Началась паника, ведь скоро всех отправят в столовую, нет, не то, чтобы я боялся еды, таблеток больше не было – главная и настоящая причина тревоги. Я успокоился, и мой разум посетила прекрасная идея. Просто бежать, бежать напролом, тем более что выбора- то особо и не было. До посещения столовой оставалось где-то 15 минут. Не убегу сегодня – не убегу никогда, стану таким же психом и умру в своих собственных фантазиях. Дверь была открыта, сегодня санитарный день, и в палату периодически заходили уборщики. Пора. Проверив, на месте ли документы, ради которых мне приходится здесь находиться, я направился к двери, троих психопатов, проживающих со мной в этой палате, не было. Странно, но в коридоре тоже было пусто, ощущение было странное, казалось, что все, кто был в больнице, вымерли и оставили меня здесь одного. Я уже почти дошёл до выхода и за всё время не встретил ни одной живой души. Плевать. Нужно поскорей убегать, ведь такой шанс выпал. Отперев дверь, я ждал западни, но её не было. На улице меня ждали только тёплые солнечные лучи и прохладный ветерок.
До города от трёх до семи километров, так написано в письме. Машин в этом месте не было, как и людей. Только я, лес и город, до которого мне придется топать пешком. Романтика. До города я добрался за час. И хорошо, что не на машине, я так давно не видел солнца, прогулка то, что надо. Добравшись, мне пришлось путешествовать по безлюдным переулкам, но они оказались не такие уж и безлюдные. Конечно, я бежал и поскорее хотел встретиться с Лукой, попасть домой и повидать мать, но полицейского, которого, толкнув, я заставил потерять равновесие, явно не волновал я и моя личная жизнь. Всё, что я успел увидеть в тот момент, это только зловеще сверкающие глаза, после столкновения послушался звук, поцелуя чего-то стеклянного и асфальта, а дальше ноги сами рванули, куда-нибудь, где можно спрятаться от недоброжелательного полицейского. Продолжая бежать, я вспомнил, что рядом находится шоссе, но, опять этот очкарик, и в этот раз он был не один… и в очках, я думал, что разбил их, он что маг, который с помощью заклинаний наколдовывает себе очки?! Я начал милую беседу, с не менее милым стражем порядка, ну, и дальше вы знаете.
***
— Лука, Лео, идите кушать! – Звал голос из кухни.
Прослушав историю, Лука как всегда промолчал, только посмотрел в глаза, встал с кровати и устремился к зовущему голосу. Второй, пытаясь понять, что означал взгляд старшего брата, поплёлся следом.
Удобно устроившись за обеденным столом, двое братьев сидели и выжидали момента, когда еда наконец-то будет подана на стол. Чарующий запах, только что приготовленной пищи, манил и пленял, все плохие мысли улетучились, и настало время расслабиться. Зверь, играющий роль аппетита спокойно в своей клетке сидеть не хочет, он отчаянно рвётся наружу, забывая про всё, что только можно забыть.
-Приятного аппетита. – Пролепетала женщина, поставив глубокие тарелки с супом и усаживаясь на своё место.
-Приятного аппетита. – Вслед повторил Лука, взяв ложку в руки и уже, наполнял её бульоном.
Со стороны Лео же было тихо, тот уже уплетал пищу, с, несомненно, радостным лицом, забыв про правила застольного этикета.
— Неисправим… — Выдохнул Лука.
А женщина только тихонько посмеялась и решила не отставать.
После плотного обеда, все были счастливы и сыты. Мать навела порядок на кухне и как всегда улыбнувшись, сказала:
— Ну, ладно, я пойду дошивать заказ.
Уловив последнюю фразу матери, старший, решил сделать тоже самое, уйти в свою комнату. Вот уже второй раз за день меня оставляют одного. После тягостных приключений стоит отдохнуть.
Зайдя в комнату, сначала я не обратил внимания, но уже, когда дошёл до кровати, вспомнил, что конверта на подоконнике не было, и окно было закрыто. Опять задание? Приблизившись к конверту, я сразу же стал его вскрывать. Там письмо, сложенное пополам. Казалось, что это письмо пустое и в конверте лежал просто чистый лист бумаги, но, пробежав глазами по листку полностью, внизу я заприметил следующее:
«Раз. Два. Три. Четыре. Пять».
«Что это могло бы значить?» — только этот вопрос успел возникнуть, перед тем, как в одной из комнат раздался грохот. Бросив конверт, Лео сразу же устремился к выходу. В коридоре было тихо, на кухне тоже, значит, шум раздался из комнаты Луки или матери. Лео выбрал комнату матери, если что и произошло, Лука сможет себя защитить, другое дело – мама.
Младший стоял почти у порога комнаты и уже собирался открыть дверь, но она открылась сама.
— Ты.…Тоже слышал? – испуганно произнесла женщина, выйдя за порог, — что произошло? Где Лука?!
Увидев мать в целости и сохранности, стало легче, но после последнего, заданного женщиной вопроса, тягость и страх вернулись. Весь разум заполонили ужасные мысли. Резко схватив мать за руку, мы побежали к комнате брата, не хочется оставлять её одну, мало ли, что здесь происходит, это опасно.
Как только мы отошли от комнаты матери, грохот повторился.
Я открыл дверь, и передо мной появился, человек, стоящий ко мне спиной. Рядом с дверью валялись осколки, разбившегося стекла окна, это было единственное оружие, близко находящееся ко мне. Не мешкая, я схватил самый большой из осколков и прошёлся им по шее незваного гостя, испытав при этом уйму удовольствия, а затем пустоту, ведь этот подонок успел выстрелить.
Что я почувствовал, когда ворвался в комнату Луки и услышал выстрел? Я почувствовал, как душа разбивается на тысячи мельчайших осколков, затем осколки склеивались и снова разбивались, с каждым разом становилось больнее и больнее. Дыхание сбилось с обычного режима, а сердце билось с бешеной скоростью. Тот, огонёк, давший мне обещание, что никогда не оставит меня, угас и нарушил своё слово?
Можете ругать меня, бить палками, ломать мне руки, но помните руки у меня только две.
Я просто хочу обнимашек.