Миллионы звёзд наблюдали за нами этим вечером. Луна, скрывшись за одиноким облаком, подслушивала наш разговор, а ветер старался помешать ей, относя наши слова эхом на тысячи километров отсюда. Заброшенное мёртвое место, ждущее присутствия чего-то живого, чтобы нарушить эту вечную тишину. Здесь я всегда мог найти его. Адриан каждый день спасал это пространство от непрерывного забытья своим молчанием. Да, именно молчанием, ведь оно тоже имеет свой звук. Адриан смог услышать его, а мне, сколько ни пытался, это сделать не удалось. Он, вообще, умел намного больше, чем я. Он обладал способностью различать ноты в музыке ветра, читать по глазам то, о чём мне порой было стыдно сказать, мог улыбаться, когда ему было действительно больно, смеяться так звонко и откровенно, что я смеялся в ответ.
Но он не умел сдерживать слёзы, когда они сдавливали горло, и действительно хотелось плакать. Адриан был слишком искренний для этого. Он почти всегда молчал, но изредка он всё- таки заговаривал со мной и тогда рассказывал такие вещи, что я размышлял о них до нашей следующей беседы. Он говорил спокойно и уверенно, но тихо, будто не хотел, чтобы его услышал кто-то кроме меня. Уставшие переливы его голоса отдавались эхом в моей душе и цепко хватались за память.
Я боялся потерять его. Я знаю, Адриан тоже боялся, хотя никогда не говорил об этом. Я нужен ему, а он мне. Я не смогу обойтись без его странной улыбки, искреннего смеха и тихих ноток его речи. Но есть вещь, которая пугает его больше, чем потеря друга. Кошмары. Каждую ночь его голос становится другим и открывает всю свою силу. Я слышу, как он кричит после очередной шутки мрачных теней, от которой ему становится невообразимо страшно. Адриан открывает глаза, медленно понимает, что это был просто плохой сон и постепенно возвращается в реальность. А потом просит меня побыть с ним, пока снова не заснёт. И самое плохое в этом, что я ничем не могу помочь своему другу. Не могу избавить от кошмаров.
***
Мы сидели на крыше высокого, когда-то кишащего людьми, здания. Обычно место наших «посиделок» выбирает Адриан, но сегодня он, почему-то, возложил эту обязанность на меня. Я, вообще, боялся высоты, но так как знал, что он любит находиться как можно дальше от земли, я сделал выбор, наиболее соответствующий предпочтениям моего друга. И, кажется, ему понравилось.
Примерно полчаса мы просидели молча, просто смотря на небо. Единственное, что я слышал всё это время, это его дыхание. На лице Адриана не было никаких изменений, он почти не менял своего положения, но дыхание его, то становилось быстрым и громким, будто старалось, чтобы его услышали, то опять, тихим и глубоким. Видимо, что-то тревожило моего приятеля. Я в очередной раз осмотрел Адриана. Короткие волосы звёздного цвета, в которых запутался ветер, тёмно-синие, почти чёрные глаза, нежная полуулыбка, играющая на тонких бледно-розовых губах. Он напоминал мне хрупкую фарфоровую фигурку, которая может легко разбиться, если её нечаянно толкнуть. В случае Адриана, этим «толчком» могли стать неправильные слова. Да, именно слова, поэтому я очень тщательно обдумывал свою речь, прежде чем дать ему услышать её.
Адриан закрыл глаза.
— Снова разглядываешь меня и придумываешь сравнения? – с привычным спокойствием произнёс он.
А у меня ведь и вправду появилась такая привычка. Я улыбнулся.
— И что же на этот раз? – открыв глаза и повернув ко мне голову, спросил он.
— Ты мне напоминаешь маленький нежный цветок, — ответил я. Рассказывать про хрупкую фарфоровую фигурку я не стал, так как новое выдуманное сравнение мне понравилось больше.
— Я люблю шиповник, — ответил Адриан.
— Почему? – я знал, что если задать ему какой-либо наводящий вопрос, то можно услышать неплохую лекцию о жизни и её прелестях.
— Эти роскошные изящные малиново-розовые цветы, с восхитительным запахом. Как красиво! И эта нежность может защитить себя, используя иголки. Никто не может завладеть ею. И это самое прекрасное, — уверенно закончил Адриан.
— Тогда ты можешь быть моим красивым цветком, а я стану твоими шипами и буду защищать тебя, — беспечно представил я.
— Но ведь… шиповник может завянуть, — вдруг ответил Адриан, переведя взгляд на сверкающее от звёзд небо.
— Ты боишься этого? – после недолгого молчания спросил я.
Адриан вздрогнул. Видимо, он не ожидал такого вопроса. Он заметно побледнел и опустил глаза.
— А ты боишься? – стараясь не показывать своего волнения, произнёс он.
— Не уходи от ответа, — настойчиво продолжил я.
Сначала он с удивлением посмотрел на меня. Потом на его лице появилась эта странная красивая улыбка, которую я так любил. Адриан пододвинулся ко мне и положил голову мне на колени. Я почувствовал, как он дрожит и как быстро бьётся его сердце.
— Знаешь, Рей, — тихо начал он, — я много раз думал об этом. И никогда не хотел признаваться себе в том, что я, правда, боюсь. Я боюсь смерти. Я всегда пытался убедить себя в обратном, но это было бесполезно. Может, я напуган этой неизведанной темнотой, которая будет после всего? Я не знаю. Мне непривычно признавать себе то, в чём я не могу быть уверен полностью, а именно то, что смерть – часть нашей жизни. Правда, жалко, что последняя. Ха, забавно: мы пытаемся убежать от неё, а она уже ждёт впереди нас, — он снова улыбнулся, но теперь эта была улыбка, кажется, скрывающая за собой всю глубину его понимания той темы, которую я начал, — А ты, Реймонд, что думаешь? – закончил свою речь Адриан, обратившись ко мне.
Я уже знал, что когда он так называет меня, он хочет услышать серьёзный и связный ответ, что у меня получается не очень хорошо. Но я особо и не стремился говорить так, как это делает мой друг.
— Хм, а я, наверное, уже ничего не боюсь, после того, как встретил тебя, — ответил я и улыбнулся.
— Совсем ничего? – спросил мой друг, явно не предвидя такого ответа.
— Если ты так пожелаешь – совсем, — повторил я и погладил его по голове.
— Ты никогда не был серьёзным, Рей, — хладнокровно ответил он, — я думал, у каждого человека есть свои страхи…
— Что ж, ладно, Адриан, ты опять прав. Единственный мой страх – это потерять тебя, — спокойно произнёс я.
Он покраснел и побледнел одновременно. И при этом, на его лице появилось такое невинное удивление, будто он никогда не задумывался об этом. Это было довольно милое зрелище.
— П.. Правда? – выговорил он.
— Ты сегодня какой-то неуверенный, — сказал я, наклонившись немного ближе к Адриану.
Кажется, это смутило парня ещё больше. Он отвёл взгляд, и мне показалось, что сейчас он стеснялся посмотреть мне в глаза. А ведь всегда так просто делал это. Адриан всегда казался мне таким холодным и рассудительным во время подобных серьёзных разговор. Я нежно провёл рукой по его щеке. Он опомнился и снова постарался смотреть на меня. Но сейчас в его глазах, кроме прежнего понимания и искренности, я увидел страх, который мой друг тщетно пытался скрыть.
— Адриан, — тихо начал я, — расскажи про свои сны..
— Почему я кричу, что меня так пугает? – перебил меня он.
— Да, — выдохнув, ответил я.
Он медленно расстегнул две верхние пуговки своей рубашки и велел мне положить руку ему на грудь. После того, как я сделал это, он накрыл мою ладонь своей.
— Что чувствуешь? — стараясь сохранять спокойствие, произнёс Адриан. Мне показалось, что сейчас он пытается скрыть какое-то сильное чувство, которое так и хочет вырваться наружу и раскрыться.
— Ты тёплый и ещё у тебя сердце колотится, как бешеное, — немного подумав, я сделал вывод.
— Да, правильно, — как всегда неспешно начал он, — у меня бьётся сердце. А те, которых я вижу во сне, совсем не такие. У них противные холодные тела, длинные чёрные руки, которые тянутся ко всему живому и хотят уничтожить его. У них нет лиц, только тяжёлые маски с выдуманными эмоциями, которых они никогда не снимают. А самое страшное то, что они …пустые. Они – безвольные куклы, не имеющие ничего внутри. Вместо сердца – пустота. И эти марионетки по велению хозяина утягивают у меня землю из-под ног, зачастую дотрагиваясь своими мерзкими палками-руками до моего тела. И тогда я падаю в чёрную вечность, которая скрывается за всё той же картонной маской чистого неба, откуда нет выхода. Мне страшно, я кричу. А потом ты спасаешь меня от всего этого. Когда я чувствую твои нежные тёплые руки, стук твоего сердца, я просыпаюсь. И весь этот кошмар заканчивается. И так каждую ночь. Я боюсь засыпать, потому что каждый раз думаю о том, что тебя не окажется рядом, и тогда я совсем упаду. Сколько раз я пытался бороться с этими мыслями! И всегда тщетно. Только когда я вижу тебя, я немного успокаиваюсь. Только когда ты прикасаешься ко мне, я перестаю бояться, — закончил свой рассказ мой друг.
Я был удивлён этой речью. Адриан так чисто признался в том, что я нужен ему так же, как он мне. Хотя раньше так старательно умалчивал об этом.
— Знаешь, иногда мне кажется, что ты стал моим наркотиком, — нежно произнёс я, — если я не услышу твой голос, не увижу твою улыбку, то не смогу заснуть, — с улыбкой закончил я.
— Что ж, говорить снова про то, что ты никогда не был серьёзен со мной, бессмысленно? – с ухмылкой ответил Адриан.
— Да, ты прав, — подтвердил я, — ты не устал? Может, пойдём спать?
Мой друг согласился. Когда он поднялся, опять уставился на небо.
— Рей, — обратился он ко мне. Я посмотрел на Адриана. Он уверенно смотрел на утонувший в ночном блеске горизонт. Его глаза снова засияли, и стали похожи на звезды, — если найдёшь свет в этом странном и жестоком мире, пожалуйста, не иди к нему без меня, хорошо?
— Хорошо, Адриан, хорошо…