на мои руки падает лунный свет,
сегодня я ночую с луной и тобой,
моя кожа цвета дыма от сигарет,
любовь утекла и стала грязной водой
сквозь пальцы просачиваются жидкие сожаления,
из твоих глаз еще светят звезды, излучаю надежду,
луна попросит у тебя прощения.
я разбил наши мечты и убежал, забыв всю одежду
моя телефонная камера не улавливает лунного света.
как скоро я перестану улавливать связь между нами.
это произойдет очень тихо, где-то
между уродливыми домами.
я до сих пор люблю тебя, пусть убого,
любовь это пропасть, где с нами что-то произошло.
я все еще думаю, что кроме луны, вселенной и бога
нас связывает
что-то
еще.
луны падают, сердца разбиваются,
стены слушают, печаль не уходит,
люди плачут, планеты и души взрываются,
деревья сгорают,
все чувства вскоре проходят.
твоя душа состоит из света и ненависти к себе,
моя из темноты, глупой любви и кошмаров.
и если бы я могла признаться в этом тебе,
мое сердце пропустило бы несколько миллионов ударов.
все разрушается, как и создается,
даже небо, люди и числа.
наше небо точно убьется,
оно перестало быть таким мирным и чистым.
и это не так весело просто.
лужи слез перерастают в моря.
вселенную образуют звезды,
а ты до сих пор образуешь меня.
меня уносит путями эйфории в печаль,
меня калечит мое восприятие мира.
я больше пить не хочу глупый чай,
из-за слез недострадальцев улицы сыры.
какая этика у этих моральных убийц?
их навязанные мысли становились знаковыми.
они пытаются тысячи юных невинных лиц
сделать до единой черты одинаковыми.
что это общество нам постоянно навязывает?
мы не должны расти унылыми,
навязанный оптимизм руки и разум связывает,
чтобы лепить свое счастье из глины.
но счастье не из мягкой глины,
юность не из поцелуев, гулянок.
личность это огромное поле, где мины.
стихи это результаты совместных пьянок.
что мы имеем в самом конце?
таким, как мы, лекарства прописаны.
мы изменились в душе и лице,
таких, как мы
никогда
не выписывают.
люди не находят счастья в правильном.
я нахожу счастье в тебе.
мы ошибки еще никак не исправленные,
поэтому нашу встречу приписали судьбе.