Я снова решила выложить сюда свою «работу». И она о… Питере Пэне (ожидаемо, да). Хочу предупредить, что вряд ли вы поймёте некоторые моменты, если не смотрели OUAT. Речь идёт о Питере и Венди из этого сериала, там он псих немношк .-.
( и я совсем не представляла себя не месте Венди)
Вечный мальчик проклят памятью. Он помнит слишком много и хочет забыть. Забыть очень многое, оставив в памяти лишь светлые моменты, проведённые с ней.
В его голове целые миры, сотканные из хрустального дыма; тысячи безликих теней, блуждающих в непроглядном мраке, расплывчатых и смутно знакомых, танцующих непонятный и печальный танец снова и снова.
В холодной, почти ледяной глади зелёных глаз таятся целые столетия, надежно запертые в мальчишеском теле. Венди всегда говорила ему, что он очень стар, медленно покачиваясь в скрипучем кресле и держа в сморщенных пальцах спицы для вязания. Руки её дрожали, а иссохшие губы обрамляла слабая улыбка. Питеру смешно не было. Она умирала. Умирала от времени, обходящего Питера Пэна стороной. Годы изуродовали её красивое лицо шрамами — морщинами, глубокими, похожими на трещины, что покрывают старые картины, если их не реставрировать. Волосы у Венди седые, блеклые, и ему кажется, что солнце, игравшее некогда в златых кудрях, зашло за горизонт. От неё исходит запах чуть приторных духов, парного молока, сушёных луговых цветов и благородной старости. Раньше сиявшие, словно звёзды глаза, сейчас покрыты туманной плёнкой и стали бледным отражением той Венди Дарлинг, которую когда-то знал Пэн, которую он помнит, хотя она сама не может припомнить время, когда кости не трещали от резких движений, а слух и зрение были идеальными.
По дому разносятся детские голоса, глухо отдаваясь от ветхих деревянных стен. Скоро начнётся дождь. Питер натянуто улыбается, пытаясь успокоить Венди, но она не купится на эту уловку. Верить в Питера Пэна и верить Питеру Пэну — две разные вещи и Дарлинги это хорошо усвоили.
— Что тебя мучает, Питер?
Её голос ножом режет слух. Он такой тихий, неслышный, почти угасающий. Нет, угасает она сама, как догорающая свеча, а голос — лишь шипение затухающего огня.
Питер не находит нужных слов, хотя с ним такое бывает редко. Он просто не знает, как высказать свои чувства. Ему жаль, что у неё нет собственных детей, что совсем скоро она не сможет ходить без посторонней помощи, и даже трость не спасёт от этого. Перед глазами вечного мальчика до сих пор стоит картина: Венди судорожно хватается за сердце, прерывисто вздыхает, задыхается, сжимает дряхлыми руками его ладони и говорит…говорит…
» Всё будет хорошо, Питер»- отдаётся в нём хриплый голос ударом бьющих полночь часов.
Венди на распутье между жизнью и смертью, скорее ближе ко второму.
Тик-так. Сквозь тишину слышно лишь тиканье часов. Время уходит, а вместе с ним и жизнь. Рядом Питер видит улыбающееся существо в чёрной одежде, не хватает лишь косы. Он ощущает эту улыбку сквозь закрытые веки.
Оно пришло за ней. Тик-так. Весь его путь от самого рождения проносится затёртой лентой перед глазами, как в немом кино… и здесь лишь один зритель.
Он захотел поиграть с Тьмой…
… и Тьма согласилась.
Всегда голодная Смерть перекатывала шипастым языком леденец — ещё одну жизнь.
Ему лишь кажется… лишь кажется.
Внуки её братьев носятся по дому, но Питера не радует детский смех, как прежде. Эти дети до сих пор кажутся ему чужими и всегда будут, но Венди очень любит их. Сладкий аромат цветущей в саду вишни врывается в комнату сквозь приоткрытое окно, возвращая Пэна к реальности.
— Меня мучают мысли, Венди, — говорит Питер, устремляя взор в пустоту.
Он давно принял решение, о котором Дарлингам лучше не знать. Так будет лучше для Неё, для всех, хоть Венди и решила остаться здесь, со своими братьями.
«Так будет лучше для тебя, Питер. Только для тебя» — возражает внутри ненавистный скрипучий голос совести.
Это правда. Питер Пэн — король Нэверленда, глава потерянных мальчишек. Но самое главное — он чудовищный эгоист, поэтому ничто не заставит его передумать.
И если вы считаете, что время повернуть вспять невозможно, то глубоко ошибаетесь. Для Питера Пэна нет ничего невозможного. Он может построить сеть, соткать её из страхов, интриг, обмана и в конечном итоге достичь своей цели.
Повернуть время вспять… Вернуть прошлое…
Питер может…
И, пройдя огонь, воду и медные трубы, он сделал это. Сейчас Венди — не милая старушка, чей срок скоро подойдёт к концу, а маленькая испуганная девочка, сидящая в клетке, в Нэверленде, и недоверчиво смотрящая на своего тюремщика.
Питер Пэн ухмыляется, как может ухмыляться только он. Плевать, что она его боится и, что вряд ли всё будет как раньше. Теперь Венди будет жить вечно. Никогда не умрёт.
Их лица молодые, лица мальчика и девочки, но её глаза сияют, а в его бездонных очах заключаются годы прожитых страданий, слёз и несказанных слов. Бескрайняя пустота, высасывающая радость из любого, кто столкнётся с этим взглядом.
— Ты стар, Питер. Ты очень стар, — шепчет она и её голос тихий, но крепкий, отдалённо похожий на сдавленный хрип.
Питер помнит, как она умирала. И, хочет того или нет, всегда будет помнить.
— Это так, Венди, — говорит Пэн, закрывая клетку, сделанную им самим. На мальчишеских губах играет слегка затронутая безумием улыбка, — Зато ты всегда будешь со мной.
