В этот раз я не стала так оголять задумку, как это было ранее. Но пара явных намеков присутствует. Хотелось бы услышать от вас то, как вы поняли мой новый рассказ. Приятного прочтения.
КД
Грязная каморка с обшарпанными стенами, заваленная грудой ненужного мусора. В воздухе пахло гнилью, и этот запах мог свести с ума любого, кто заглянул бы внутрь. Однако в комнате, наряду с множеством тараканов, мух, мышей и крыс, в тесном углу сидел маленький светловолосый мальчик, одетый в серые шорты, надежно спрятанные под чистенькой рубахой длиной до колен.
Лицо мальчика несло некую печать разочарования и усталости от жизни, такую несвойственную людям его возраста. Это был уже сформировавшийся человек, которого полноправно можно было именовать «взрослым». Собственно в чем заключается «взрослость»?
Многие ошибочно считают «взрослым» того, кто достиг определенного возраста, ступени жизни. Но разве семилетний ребенок, выражающий свои мысли и думающий на уровне тридцатилетнего мужчины, не является «взрослым»?
В чем причина такого раннего становления этого маленького человечка? Одиночество. Когда человек один, он может посвятить все свое время разговором с человеком, сидящим внутри него самого, со своим внутренним «я», сделать для себя новые выводы, представить жизнь с совершенно новой стороны. Но сейчас не об этом.
Наш семилетний взрослый, сидя в углу, обращался к кому-то. Его слова эхом разносились по комнате. Казалось, она слышала и понимала его, но никаких признаков жизни не подавала.
Я подошел к нему. Мне хотелось сказать что-то, но слова, вертевшиеся на языке, не могли вырваться наружу. Я понимал, что в нависшем над нами молчании нет никакой неловкости или неприятного чувства. Все было так, как должно было быть. Но человек так устроен, что предпочитает желаемое должному. Я уже открыл рот, чтобы сказать что-то, как мальчик, опередив меня, произнес: «Мне холодно…»
Я принялся искать теплые вещи, одеяла, тряпки, что-нибудь, что могло бы согреть малыша.
По комнате разнеслись слова «Это не поможет». Я обернулся и посмотрел в сторону мальчика. Однако это были не его слова. Мой вопросительный взгляд заставил малыша объяснить происходящее.
«Холод внутри. Нельзя избавиться от него, зарывшись с головой в теплые вещи или спрятавшись в теплой комнате. Это иллюзия», — пояснил он.
Я не знал, что ответить. Несомненно он был прав.
Мальчик продолжил: «Раньше в этой комнате всегда было светло и уютно, птицы, нарисованные вот в этом месте, — он указал на одну из стен, — оживали, и чарующая музыка разносилась по всему пространству. Ты слышал это пение».
«Как я мог его слышать, если я вижу эту комнату в первый раз? Я никогда не был здесь,»- подумал я.
— Ты когда-нибудь видел тигра? — спросил мальчик у меня.
— Нет, — ответил я с некоторым непониманием в голосе.
— Но ты же веришь в то, что он существует?
— Да, я признаю это.
— Тогда что мешает тебе признать, что ты был здесь и слышал пение птиц раньше?
— Но…я не был здесь…
— Ее уже невозможно спасти, — заключил мальчик.
«Кого невозможно спасти? Причем здесь я и эта комната? Я ничего не понимаю», — подумал я, и эти слова многократно повторило эхо.
***
Только сегодня, много лет спустя, я осознал значение слов мальчика. Но было уже поздно. Ее не спасти.