Я долго колебалась, стоит ли выкладывать сюда ЭТО? Стоит ли вообще продолжать то, что никому не нужно?
«Одиночество-ультразвук, если вовремя не заткнуть уши, оно оглушит тебя»
Тихий октябрьский вечер. Тьму разгоняет лишь тусклый свет уличных фонарей и полная луна. Как странно, что каждый видит ее по-своему. Кому-то она кажется суровой матерью, а кто-то считает луну лишь образом, создаваемым полетом фантазии. Но для всех она остается недосягаемым, святым, неприступным и каждый дорожит ею. Яростный ветер уносит куда-то вдаль листву, совсем, как наши слова, ведь ежесекундно человеку приходится выбирать между белым и черным, и стоит задаться вопросом « а всегда ли этот выбор бывает так прост?» До последней секунды чистое сердце сражается против черного, но когда-нибудь и этот путеводитель исчезнет. Затихнут крики, они растворятся в предательской тишине, в ином мире, где для жизни не нужно ничего, кроме воздуха. Ни любви, ни дружбы, ничего…
«Пламенем разгорается моя душа, голос ваш музыка для меня»
Утихают крики, их сменяют бурные аплодисменты, но вскоре в зале воцаряется тишина. Она длится всего несколько секунд, раздаются первые ноты. Они становятся все громче, и скоро переходят в знакомую, но совсем чужую мелодию. Лицо пианиста не выражает ни капли смущения, кажется, он не осознает, как меняет произведение.
«А ведь расстроено не пианино, расстроена душа пианиста»
Вскоре, большая тяжелая дверь отворяется, в залу входит девушка. Размеренными грациозными шагами, она проходит вглубь зала. Лицо пианиста озаряет улыбка, сквозь суровые черты проглядывает надежда. Одинокое сердце бьется все сильней, а музыка окончательно меняется. Кажется, он играет для дамы своего сердца, что не желая поощрить любовь прячет ее где-то внутри.
«Каждое слово-звук, которому суждено раствориться в тяжелом воздухе»
Вскоре, музыка оканчивается. Пианист встает со своего места, немного колеблясь, он направляется к девушке. Он молчит, все звуки, словно теряются в пустоте. Он лишь слышит стук своего сердца. Девушка тихо говорит, ее голос, кажется ему музыкой. Она неживая для него, она лишь образ с картины Левитана, тогда почему она дышит? Юноша молча берет ее за руку, он прикасается дрожащими губами к руке, тепло. Неужели, она жива?
«Порой, безумцы оказываются умнее нас»
Девушка лишь немного приподнимает вуаль. Как прекрасно ее лицо, как глубоки синие глаза. Бледность ее лица, кажется пианисту чем-то дарованным ангелу. Уголки ее губ двигаются, она улыбается. Пианист не отпускает ее руки, ему кажется, что она лишь сон. На прощание он успевает лишь прошептать:
-Я буду играть только для Вас.
Следующий этюд. Пианист гордо объявляет, что играть будет свой собственный этюд. Первые звуки разносятся по зале, они очаровывают. Музыка, будто полыхающее пламя. Она страсть, Она божественная Муза.
Девушка поспешно выходит из залы, не оставляя за собой ничего, кроме воспоминаний пианиста. Музыка не затихает, но она меняет тон…Навсегда.
Его изначально чувственный этюд, приобретает кроваво-багровые тона…
